Молитва, разорванная явью

Отче Наш — Тридцатилетняя война
Тянется, как вялый бред больного.
Всех уже замучила она,
Закипает снова, снова, снова.

И — Ежи еси на небеси…
Воин ли твердит? Монах иль девка?
Неизвестно что на свете делать.
… покороче — Господи спаси.

Да святится имя… До того
Мы войной Столетней упивались.
И не понимая ничего
В жизни, просто с темнотой соединялись.

Да приидет царствие Твоё!
Мы других калечим, убиваем,
Собственное сами же житьё
Портим, а потом стихи слагаем.

И да будет воля… Вот распад
Наших воль, сулящий нечто злое.
И уже нам не пойти назад.
В перспективах вряд ли золотое.

Хлеб насущный наш опять жуем,
Иногда с соломой вполовину.
Искушенья любим — окоём
Сути жизни.
Пьём, поём, скотину
Режем, жарим, с мясом снова пьём.
Заострённо произнесть Аминь,

Завершив молитву — кто сумеет?
Коль у нас молитва — род низин.
Кто в молитву душу претворить
Сможет и посмеет?
Продолжаем жить.

 Александр Балтин